Мысли мои скачут, галопируют и спотыкаются об осенние краски. Они смешиваются с весенними первыми ростками и почками, с бутонами готовыми преждевременно разродиться ароматом женских духов и переживаний. Но разбиваются вдребезги белой ледовой зимой, хотя, иногда, затихают и успокаваются от снежного пуха, который начинает опылять их, лелея и превознося. Мои лошадиные бока набиты творческими синяками жизни - я инстинктивно хочу защитить себя. Тогда я рак,- у меня панцирь, клешни, я пячусь назад к своей норе, я в зимней спячке и безопасности. Но в блаженном эйфорическом сне и полном покое я опять галопирую, превращаюсь в сентиментального вороного жеребца и плачу яблоками, - белым наливом, - всеми порами своего тела. Легкие мои переполнены запахами пионов, липы и цветущего клевера, дождевой воды и сирени, в соцветии которой я ищу пятизвездочные цветы из прошлой жизни и поедаю их, как счастливое прошлое, - божьих коровок. А эти коровки, раскрыв свои сиренево-лепестковые крылышки - разлетелись по всему свету, и,по ночам заползают в мою постель, кусая, и щекоча мои воспоминания. Утром я нахожу их мертвыми. Я их складываю в коробочку из-под домино и откуда-то знаю, что их,разлетевшихся, как липовый цвет по миру - на мою жизнь было предостаточно, как лепестков сирени. Это лето. Я плачу грозой и от божьих слез некуда спрятаться. Я плачу генетическим моим дымом, чистотой росы и рысью утренних чувств, а между тем погибаю, как рак в грязной воде. Осень - сено и грибы, запах дыма сгоревших красок. Тонкий хрупкий лед затягивает душу паутиной грез, - раку пора в нору. Но от взора его,глаз карих, которых он никогда не отворачивает, не ждите измены и тем более капитуляции. И остается только ждать, когда прискачет пегас и оплодотворит в творческом порыве снежными хлопьями спрятанную от взоров обывателей, раковую икру, которая разлетится по божьему свету божьими коровками моих сокровенных доминирующих мыслей.